Новый год и 1 января
Находясь в иммиграции, семейные традиции, над которыми раньше смеялись, становятся невероятно необходимы. Попытки восстановить их в другой стране – наивны. Без людей, оставшихся там.
Новый год и 1 января Read Post »
Dad
Красное кружевное
Больничные завтраки с котлетами, подливкой и запеканкой – родные для иммигранта. Папины истории о Мари Кюри и радиации. Спрятанная манная каша и первый научный эксперимент – выращенная плесень Флеминга е делают еду смешной, ностальгической и почти опасной.
Советская больничная еда – родная пища скучающего иммигранта
Больничные завтраки с котлетами, подливкой и запеканкой – родные для иммигранта. Папины истории о Мари Кюри и радиации. Спрятанная манная каша и первый научный эксперимент – выращенная плесень Флеминга е делают еду смешной, ностальгической и почти опасной.
Советская больничная еда – родная пища скучающего иммигранта Read Post »
Лама-Триджин
Заболевание проявилось. Диагноз поставлен. В детстве научные термины превращались в волшебные слова, где мудрый “Лама” мчался по Андам. Теперь – “Лама” – лекарство, которое папа давал своим пациентам и уберегал от него своих детей.
And no one to ask
A movie about Dad through his music is made —Simon & Garfunkel to Piazzolla, Vertinsky to Zaz. His soundtrack echoes across generations. The daughter reminisces about the music they loved – songs that shaped her taste and funny stories about mispronounced lyrics and kindergarten runaways.
So many Goodbyes
The village church overflows with mourners as the narrator confronts the crushing weight of her father’s absence. This is his legacy: a life spent collecting both rare treasures and fractured souls, now reduced to silent artifacts and unanswered questions. What is now left? His cluttered office, his unfinished plans, and her mother’s clenched fists in an echoing, empty house.
Dad is sleeping
They tiptoe around the word ‘coma,’ draping it in euphemisms. They say: ‘He’s sleeping’ – shared incantation against the unbearable. A mother moves into a small room near the ICU. Her world shrinks to hospital halls and the sound of church bells. Fall turns to winter unnoticed. We know – dad may never wake. Faith remains.
Dad is playing Hide and Seek
She lingers in grief’s bargaining stage, refusing to believe her father is truly gone. A desperate self-deception: her mind pretending this is just another game of hide-and-seek, that any moment now he’ll reappear with a laugh and open arms.
Dad is playing Hide and Seek Read Post »
Intensive care
Rushing from Canada to Moscow to visit Dad in intensive care — unrecognizable after just a month. Hiding shock behind forced stupid jokes. The storyteller in a spacesuit trying to trick death. Collapsing into a stranger’s arms. The sterile air, skeletal hand, Mom’s silent vigil—none of it feels real. Only the guilt remains: fear of the body that used to be so alive.
Istanbul, Police Station and cobble streets
A stopover in Istanbul, a walk along cobblestone streets, Turkish cats – heirs of great Constantinople, Dad’s guidance, Turkish coffee causing a terrible headache, humiliation of women, the injustice of the whole world — and it all ended at the police station.
Istanbul, Police Station and cobble streets Read Post »